ПОД КРЕСТОМ

(отрвок из рассказа)

- Летом ночь короткая, - присел у костра Шурка. - Чуть вздремнём - и утро.

- Главное, чтобы огонь был, - сонно отвечал Лера, который расположился на ночлег немногим ранее и уж успел согреться и разомлеть. - А то припрётся какой-нибудь кабан клыкастый жёлуди лопать, а мы под дубом.

- А, правда, в лесу лешие водятся? – спросил Шурка.

- Может, и водятся, - протянул, заворожено глядя в огонь, Лера. – Только не у нас. Лес нужен дремучий, как в сказке. У нас не должно быть, - заключил он и оглянулся  в темноту.

- А леший, он какой? – не унимался Шурка.

- Бабка рассказывала, он колченогий. Это значит нога у него одна деревянная. Такая, как колотушка. А сам он низенький, весь мхом, вот этим, сфагновым оброс. А глаза зелённые. Горят, будто изумруды. Если человек или зверь идёт, леший корягой обернётся или пнём трухлявым.

Лера снова оглянулся. Ему всё казалось, что здесь кто-то есть ещё. Сонливость его, как рукой сняло. Вслед за ним забеспокоился и Шурка.

- А кикиморы, они, правда, в болоте живут? – придвинулся он.

- Ну да, - кивнул Лера.

- Болото-то рядом, - напомнил Шурка.

У Леры тоскливо сжалось сердце. Не нравилась ему обстановка. Ощущение надвигающейся опасности терзало его. И вдруг…

- Ух! Ух! – крикнул кто-то басом над головой.

Мальчишки даже подумать не успели, а ноги их уж несли прочь. Шурку первого сдуло, словно ветром. Лера бросился следом. В свете костра они чесанули через всю поляну к подножию высоты. Добежав до деревьев, Шурка кошкой вскарабкался на первую попавшуюся ель. Лера хотел последовать за ним и тут только опомнился.

- Шурка! – захохотал он. – Да это же филин. Он так и кричит, будто ухает.

Шурка за мгновение до того лезший напролом и ломавший на своем пути вверх ветки, замер и оглянулся.

С высоты двух метров был хорошо виден костёр, который походил теперь на горящую спичку, так далеко они отбежали.

- Точно филин? – спросил Шурка.

- Да филин, филин, - успокоил его Лера. – Слезай.

Но едва Шурка стал спускаться вниз, как лесную тишину сотряс чудовищный силы взрыв. От неожиданности Лера упал на землю, а на него сверху свалился Шурка. От страха у друзей руки-ноги онемели, и уши заложило, будто ватой. Вслед за грохотом, с небес на них посыпалась какая-то труха. Первым в себя пришёл Лера. Лежавший на нём Шурка оказался не таким уж и лёгким. К тому же, нижнюю губу чем-то прижало, и она ныла немилосердно. Лера нащупал это нечто и тотчас признал Шуркин кроссовок.

- Шлась, тафай, - прошепелявил он, высвободив моментально распухшую губу.

Шурка отполз в сторону.

- Ты чего? – не понял он.

- Шего, шего, - передразнил Лера. – Ты мне на челюсть наступил.

Шурка не поверил. Пришлось ему дать пощупать распухшую губу.

- Я же не нарочно, - сказал он виновато. – Чего это шандарахнуло?

Лера поднялся на ноги и огляделся.

- А костёр где?

Действительно, костёр исчез. В непроницаемой темноте мальчишки могли только предполагать, в какой стороне он находился. Зато справа от них обнаружилось свечение множества зелёных глаз.

- Мама, - простонал Шурка и, не помня себя, вновь взлетел на ель.

Лера с не меньшей прытью последовал за другом.

- Чего это? – спросил дрожащим голоском Шурка, которого занесло едва ли не на самую верхушку ели.

- Террористы, - прошамкал Лера, сидевший несколько ниже, – или гнилушки. Тогда там болото. Они влагу любят.

- А, если взрывом фрицев померших разбудило, и они теперь из-подо мхов выползают, - простонал в ужасе Шурка.

- Привидений не бывает, - уверенно заявил Лера. – Даже на кладбище.

- А кикиморы болотные, а кабаны?

Пошептавшись, друзья решили не рисковать и переждать остаток ночи на дереве. Шурка привязал себя к стволу отцовским ремнем. Лера за неимением такового, вытянул из ботинка шнурок. Связав его концы, он обхватил ель и продел кисти рук в свернутые петли-удавки. Таким образом, даже во сне шнурок не позволил бы ему разомкнуть объятья и сорваться вниз.

Шурке не спалось. Самые дикие мысли лезли в его посыпанную землей и еловыми иголками голову. «Конечно, это гнилушки, - размышлял он. – Фашисты или кикиморы давно бы за нас взялись. А эти вон светятся и не шелохнутся». Внезапно внизу кто-то грозно заурчал. Шурка вздрогнул и прижался к ели ещё сильнее.

- Лерчик, - позвал он страшным шёпотом, - под нами кабан бродит.

- Спи, давай, - донёсся снизу сонный голос, - это у меня в животе бурчит с голодухи.

Припомнив о крестном знамении, которым ограждают себя бабушки от всякой нечисти, Шурка хотел, было, спросить, как им правильно осеняться. Но тут возле его уха кто-то тихонько пискнул. «Боже, - обмер он, - вот и кикиморы». Выждав немного, Шурка решил, что ему померещилось. Но едва шелохнулся, как опять раздался недовольный писк. «Нет, - вполне серьезно испугался он, - это не кикиморы, это дух ели. Обиделся, наверное, что мы здесь расселись. Тяжело ему нас держать»...